Отсутствие клёва можно трактовать по-разному.Когда рыболов говорит: «Не клюёт!», нужно ещё понять, что имеется в виду. Очень редко бывает, что рыба не клюёт весь день и на всём водоёме (или нескольких соседних водоёмах). Гораздо чаще причина отсутствия клёва кроется в неправильной снасти, неверно выбранном месте ловли, или, наконец, в плохом моральном настрое на рыбалку (такое тоже бывает!). В этой ситуации очень важно вовремя осознать, и, насколько это возможно, устранить причину бесклёвья.
Это всё была лирика и философия, а теперь непосредственно к практике. Наш сегодняшний «театр боевых действий» - просторы волжского затона у села Райгород, а предполагаемый «противник» – плотва. Нас в команде трое: я, супруга Настя и мой коллега по работе и добрый товарищ, которого мы запросто зовём просто Васильевичем. Народ разнополый и разновозрастной, но я не зря назвал нашу троицу командой, и дальше поясню, что я имел в виду.
На Райгородском затоне мы не рыбачили давно – последний раз с Настей посещали его в позапрошлую зиму. Но место, где должна ловиться плотва, знали, и потому, приехав на берег водоёма ранним утром, прямиком отправились к полосе прибрежного камыша, затопленного недавно поднявшейся водой.
Первым обрыбился Васильевич, у Насти тоже были поклёвки. А вот у меня дело как-то не пошло. Передвинувшись ближе к берегу, увидел старые лунки со следами прикорма. Обычно в таком месте держится плотва, но буриться здесь я не стал, потому что у лунок, кроме следов прикорма, валялось много окурков от сигарет.
Побрезговав, пробурил лунки немного поодаль, но на той же глубине. Одну предложил Насте, другую занял сам. И супруга сразу села на рыбу, начав одну за другой выбрасывать на лёд плотвичек. У меня по-прежнему не клевало, и я даже начинал досадовать на себя, неправильную снасть и не оттуда растущие руки.
Скрепя сердце, пробурился в метре от старых лунок со следами сигаретных окурков, но перейти на новое место не успел, так как случилась поклёвка на оставленной в лунке удочке. Отцепив первую попавшуюся плотвичку, решил задержаться здесь, а в ту лунку, чтобы не пустовала, пригласил Васильевича.
Товарищ не отказался, и сходу выловил несколько плотвиц, причём одна была довольно крупной. Наблюдая, как ловят мои попутчики, которым я, по сути, сам указал и «подарил» рыбные места, и не имея поклёвок у себя, я немного приуныл.
Такое мы уже проходили: стоит повесить клюв в самом начале рыбалки, и дальше всё идёт из рук вон плохо. Куда-то пропадает боевой задор, и вместе с ним желание ловить и противостоять обстоятельствам. Такого мне совершенно не хотелось, поэтому я решил остаться на своём месте и попробовать его «раскачать». Ведь понятно, что плотва здесь есть, хоть и некрупная, просто нужно подобрать к ней правильный подход!
Пробурив рядом вторую лунку, прикормил одну опущенной ко дну кормушкой, а во вторую просто насыпал горсть сухой смеси, размешав её черпаком. Глубина метра три с половиной, течения нет, и частицы прикормки, медленно оседающие ко дну, должны привлечь плотву и поддерживать в рыбе живой интерес к моему месту ловли.
Одна удочка предназначалась для стационарной ловли. Мормышку и привязанный выше неё крючок я украсил небольшими катышами манки. А вот мормышку, привязанную к балалайке с лавсановым кивком для активной игры, наживил тройкой мотылей.
На деликатную и ровную игру я успел вымучить лишь небольшую густерку, когда меня отвлекла супруга, попросив поставить ей палатку. Было довольно тепло, срывался снег, но ловле мешал ветерок: он выдувал тонкую леску и цеплял её за льдинки вокруг лунок. Настя спряталась от ветра в палатку, а я решил слезть с рыболовного ящика и ловить с коленей – так было гораздо удобнее опускать в лунки лёгкие мормышки на тонкой леске.
Помня о том, как щепетильно в середине зимы относится плотва к тонкой снасти, мы мирились с теми неудобствами, которые доставляла такая ловля. Лёгкая мормышка опускалась на дно до полминуты, причём леску постоянно приходилось придерживать и направлять руками, потому что, едва зацепившись за льдинку на краю лунки, она тут же стопорилась.
Был велик соблазн привязать мормышку побольше размером и потяжелее, но такая замена могла ухудшить и без того неактивный клёв. А потому я всякий раз терпеливо колдовал над лункой, стоя на коленях и согнувшись, и, совершая руками магические пассы, провожал в подлёдный мир наживлённые мормышки. Спина с непривычки затекала, но ловля начала приносить результат.
На очень деликатную, ровную, малоамплитудную и со средней частотой игру время от времени отзывались плотвички, вороватыми движениями захватывая мотыля. На манку клевало пореже, но плотва брала увереннее и чуть крупнее.
Хотелось встать, пройтись и размять затёкшие ноги, но я не позволял себе этого, пока не поймаю первый десяток рыбёшек. А потом трудовая ловля увлекла, и полусогнутое положение над лункой уже стало казаться естественным и удобным. Главное, что я всё делал правильно, и рыба ловилась! Приходилось долго вымучивать очередную поклёвку, но зато каждая выловленная плотвичка была как медаль за трудовую рыбацкую доблесть.
Утренний клёв начал сходить на нет, и первыми это ощутили те рыбаки, которые не очень позаботились о тонкости своих снастей, а рыбачили на те же удочки, что приносили улов в первой половине зимы, когда рыба ещё была активной. Один пожилой рыболов подошёл ко мне, посмотрел на кучку рыбы возле лунок и задумчиво изрёк:
- А вот две недели назад на этом же самом месте плотва ловилась гораздо крупнее! Очень дельное замечание! Жаль, что у нас нет машины времени, а то бы мы так р-р-р-раз – отмотали время на две недели назад или даже дальше – и ловили плотву в своё удовольствие! Но пока, увы, приходится довольствоваться тем, что есть, и приспосабливаться к условиям ловли.
Это оказалось не всем под силу: многие рыбаки (а их на этом участке ловли собралось порядочно, и рядом с Настиной палаткой незаметно выросли ещё четыре рыбацких домика перемещались от лунки к лунке, но видимых успехов это не приносило.
Среди рыбаков, на которых пагубно сказалось прекращение утреннего клёва, оказался и наш попутчик Васильевич.
Его снасти были грубоваты для капризной плотвы, а крупные мормышки не добавляли рыбе аппетита. Конечно, поклёвки у Васильевича случались, но настолько невнятные и вороватые, что сделать верную подсечку оказалось практически невыполнимой задачей. Васильевич далеко не «чайник» – в составе одной команды он, я и Настя несколько раз выступали летом на местных рыболовных соревнованиях, один раз стали чемпионами, а другой раз заняли трудовое третье место.
Но в силу своего пенсионного возраста Васильевич по отношению к снастям ретроград, и толковать ему про чуткие кивки и тонкие лески – дело неблагодарное. Но я подумал, что товарищ сам сделает выводы к концу рыбалки… После обеда клёв плотвы не прекратился, но поменял свой характер. Хитрая красноглазая рыбка совершенно перестала реагировать на игру мормышкой, которая так нравилась ей поутру. Но зато на неподвижно висящую в пяти сантиметрах надо дном приманку продолжала брать. Вернее, щипала и трепала надетого на крючок мотыля, так что подсечь было довольно трудно.
Чтобы было меньше холостых поклёвок, я надевал мотыля колечком, но всё равно на одну удачную подсечку приходилось несколько холостых взмахов. На манку тоже стало брать похуже, но зато плотва начала отзываться на половинку опарыша. Резать личинок приходилось очень осторожно, чтобы не вытекало содержимое, ножом орудовать было неудобно, и я подумал на будущее, что обязательно нужно иметь с собой маленькие, но острые ножницы для «стрижки» опарыша.
После обеда многие рыбаки стали разбредаться в разные стороны в поисках лучшей рыбацкой доли, а некоторые так и вовсе отправились сразу к берегу к оставленным машинам. Около двух часов дня стали собираться и мы. Во-первых, к этому времени плотва совсем сбавила свою активность, а во-вторых, уже устали от трудовой рыбалки – даром, что снасти тонкие и рыба некрупная!
Как и ожидалось, улов и у меня, и у Насти оказался на порядок больше, чем у Васильевича, и дело тут было явно не в простом везении……
С той рыбалки прошло несколько дней, и пора уже было строить планы на будущие выходные. Хитро улыбаясь, на работе ко мне подошёл Васильевич, и протянул полиэтиленовый пакетик:
- Смотри, что я купил! Я развернул шуршащий целлофан – внутри лежали два тонких лавсановых кивка и несколько миниатюрных мормышек.
- А леска 0,1 мм у меня уже есть, - подмигнул Васильевич. Ну, берегись теперь, плотва!
