Случилась эта история в те давние времена, когда «платная рыбалка» ассоциировалась с загнивающим капитализмом, а не с прогрессивным обществом, где природные богатства принадлежат народу. В столь давние времена, что снастями там кичились по принципу: кто лучше сделает, а не кто дороже купит.
Впрочем, и сейчас бегут реки по руслам, и почище стали русла — столько промышленных предприятий позакрывалось, по крайней мере, в Сибири, где и произошла сия история. Рассказал мне ее мой отец. А я — передаю вам, как есть на духу, без приврашек, практически от первого лица. А так как лицо это рыбацкое, то и сомневаться в правдивости и достоверности рассказанного не моги!
Есть в сибирском крае деревня одна. Зовется как не скажу, только вопросы ненужные задавать начнете, а рассказчика перебивать — последнее дело, так что сидите, внимайте!
И бежит через эту деревню речушка. Вот во всем повезло местечку: и план по сбору зерновых выполняется, и кедрач заповедный рядом произрастает, а вот с водоемом не свезло. Настолько речка убогая, что дети, когда в войнушку играют, перепрыгивают ее, даже девчонки-санитарки. Даже скот, что на вольном выпасе, перешагивает ее, не глядя. НО! Никто и никогда не называл ее ручьём! «Вася! Пригони скотину с РЕКИ!», «Слышь, в сельпо Клавка казала, что мост через РЕКУ новый строить будут. Когда, когда… ко ХХ съезду тогда!»
Может, уважение произрастало и от того, что река несла в себе индустриальную функцию. В прямом смысле слова. Часть ее протекала через близлежащий городок, сопоставимый с ней по убогости. Благо, промышленных предприятий, эвакуированных сюда в лихие военные годы, да так и оставшихся, там еще хватало. Давали они людям работу и много еще каких полезных занятий. Аж до самой перестройки все это продолжалось!
Один из тамошних химзаводов периодически привлекал нашу реку к участию в производственном процессе, сбрасывая туда ненужные стоки. И надо сказать, ароматы в эти дни вдоль реки стояли… ни словами описать, ни продемонстрировать… Даже реликтовые кедры не справлялись с очищением атмосферы. Как сейчас помню: еду на рейсовом пазике к бабушке в деревню. Вдруг водитель объявляет: «Товарищи пассажиры! Приближаемся к реке, закройте, пожалуйста, окна!». Все замолкают, и технично отработанными движениями закрывают окна — без вопросов, известно, как пахнет отечественный химпром.
Рыба дохла, а комары… Комарам такая экология благоприятствовала. Но все по порядку.
Писатель как-то сказал, что красоту погубить нельзя. Речку, конечно, можно. Красота останется… в былинах.
Однако наша речка восстанавливалась чудом или силой СИБИРСКОЙ, сие мне не ведомо, знаю лишь, что в каждый весенний разлив заходили в нее стада отборных карасей серебряного подвида, как сейчас в рыболовных журналах их называют. Откуда они там появлялись, и не спрашивайте. Желанный трофей. Тем более что другой рыбы на десять верст вокруг не было. А рыбалка, сами понимаете, пуще неволи.
Вот и батя мой, взяв с чердака самодельное удилище из прута черемухи, выправленное и высушенное по всем канонам тогдашнего удилищного производства, достав из-под доски, что между грядками, огромных червей, положив в карман дефицитную, привезенную из города антикомаринную «Дэту», отправлялся на реку.
Это сейчас в журналах: «Пришел, закормил место и стал ждать поклевки», а тогда место еще найти надо было, да не расшугать серебряного, какая там прикормка! Поплавок опускаешь — не дай бог булькнет. Сядешь, закуришь «Беломор», и, не отрывая глаз, смотри на окрашенное гусиное перо. Такова была отточенная из поколения в поколение техника ловли!
Вот и батя, как партизан по весенней распутице, заветную заводь высматривает, да комариков наглых похлопывает. А комарики тамошние нечета нашим городским. Городской он издалека пищать начинает, подкрадывается, ученый значит. А тот — дитя тайги и индустриализации, размерами поражает и тактикой. Атакует без предупреждения, с налета жало вонзает, прям на лету сосет, как колибри!
И вот уже кустики да холмики знакомые вырисовываются, а глядь… занято место! Как так то… кто ж такой наглый-то… Разлегся на берегу, удочку бросил… Пьяный что ли? Вроде не видно следов возлияния и запах отсутствует. Уж запах то батя мой учуял! Рыбак рыбака как говорится.
Случилось чего может? Дышит человек, только без сознания от чего-то. Привел его батяня в чувство, дал из фляги отхлебнуть, порозовел горе рыбачек. Глаза жизнью наполнились и закатился он истерическим хохотом. «Дурачок что ли» — подумал батя — да вроде все местные и из соседних деревень дурачки известны… Просмеялся спасенный и поведал бате моему свою историю. Сидит он значит, на гусиное перо крашеное в воде смотрит, моргать по реже старается. Зашевелился поплавок, подошел карасина зачётный значит, рядом ходит, к наживке присматривается. Я, говорит, сижу не дышу, на мир окружающий с комарами внимание не обращаю. Напряжен как тетива лука. Вот вот поведет поплавок в сторону, а то и приподнимет осторожненько и положит на воду, тут-то я выстрелю! Проявлю свою реакцию! То-то потом рассказов с мужиками будет: «Он такой кладет, а я его хобо!
И тут, на всей своей крейсерской скорости, без объявления войны, используя всю критическую массу, прямо в темечко вгрызается комарище! Рыбацкая реакция молниеносна — не отрывая глаз от поплавка, со всего психу и размаху – бац! себе по темечку….
Следующее что увидел жертва комариной атаки, это было склонившееся над ним лицо моего отца, приводившего его в чувство. Удар рыбака в момент концентрации, оказывается настолько силен, что он может вырубить сам себя. Сам себе потерял сознание так сказать…
Ну батя мой не из жадных, поделился с рыбаком «Дэтой» и местом уловистым. И до вечера уже рыбачили вместе. А то мало ли…
